День 4. "Семь озер - семь цветов"

Подъем на "Крышу мира". "Орексиада Таджикистанская"

Рано утром, встав на рассвете, мы выехали на Маргузорские озера, или как их называют местные - Хафт Куль (Семь Озер) - каскад из семи горных озер в Фанских горах. Дорога заняла около двух часов, в основном по предгорьям, а с определенного момента она начала втискиваться в живописное горное ущелье. Доехали в тот день мы, правда, только до пятого, красного озера (60 км от Пенджикента) - дальше уже не успели, пришлось бы здесь остаться на ночь, а его величество график не позволял. Говорят, что все эти озера имеют разные цвета - в этом мы убедились лично, уж точно до пятого.

Первое - озеро Нежигок - темно-синее, "чернильное", как мы его назвали, по большей части поверхности, с прозрачными зеленоватыми прибрежными полосами. Второе - озеро Соя - темно бирюзовое, третье - озеро Нафин - бирюзовое, четвертое - озеро Хурдак - крохотное, в виде разлива на речке Холоничистон (именно на ней расположены все эти озера) обозначено на карте, но из-за большого объезда этого места по горам мы его не увидели. Пятое - озеро Маргузор, самое большое и красноватое цветом, а местами и вовсе красное. Притом, местные жители сказали, что краснеет оно по четвергам (а это как раз был четверг).

У меня, разумеется, имел место определенный скептис - мол приехали бы мы в понедельник, и услышали бы такую же точно историю, но с участием "дня тяжелого"!?. Однако, на самом деле, верить туристу во все чудеса, которые ему преподносит Путь (и люди на нем) всегда хочется - иначе зачем же тогда куда-то ехать и поэтому скептис успокаивал совершенно равнодушный и непредвзятый вид местных пастухов, у которых эта информация была получена - все таки не профессиональные тур-гиды, пастухи - зачем же им заведомо вводить нас в заблуждение?!

Но, как бы то не было, большое и вытянутое озеро Маргузор было все в красных пятнах и разливах и что это такое - каждому из нас оставалось трактовать лишь "по [своей] вере".

Нельзя только не заметить, что на обратном пути, кажется, где-то на выходе воды из первого озера в лунке большого камня, выдающегося из воды, мы увидели красную воду. Как она сюда попала, не окрасив три озера, через которые прошла, каков состав - все это осталось для нас покрытым тайной...

Тряска по бездорожью, становящаяся для нас ежедневным делом была названа нами в шуточной форме "занятием таджи-чуань" (на манер гладкой, пластичной и диаметрально противоположной в движениях древне-китайской техники "тайдзи-чуань"). Резкие раскачивания, которые уготовили нам горные дороги Таджикистана - горизонтальные, вертикальные, вперед, назад, и периодически - подбрасывания вверх - все это подразумевало освоение новой техники выживания во время продолжительных переездов.

По дороге заехали в селение Панджруд - место рождения Рудаки, где посетили музей памяти и мавзолей легендарного средневекового поэта.

Далее стали подниматься вдоль горной речки, по направлению к альплагерю Артуч. По дороге остановились возле купающихся в небольшой заводи сельских пацанов - пофотографировать их, но тут я не выдержал и бегом, в чем был, побежал купаться с ними (под бурный восторг последних). Причиной этому была не только жара, но еще и давнишняя привычка купаться везде и всегда - будь то голубизна воды горного озера или илистая муть какого-нибудь канала. У нас в кругу моих ташкентских друзей есть даже маленький "клубик" любителей купаться в арыках, каналах, лотках - ну, разумеется, не в городских, а на лоне природы.

Но что интересно - это и последующие мои частые купания породили сначала недоумение, потом любопытство, а потом целое движение последователей из числа нашей экспедиции и вот уже через несколько дней Хуршеда-апа первой выбегала из машины и прямо в платье становилась под какой-нибудь водопадик по дороге. В общем купаться стали все - даже консерваторы, раннее смотрящие на такую воду, как на "арычную". "Дурной пример заразителен…".

Сотовой связи не стало, и мы перестали копаться в своих мобилах и весь путь обозревали дорогу. В Таджикистане очень много мобильных операторов - кажется более шести, но нам посоветовали для путешествия по отдаленным и горным районам взять Tcell у которого охват лучше на севере, а для южной части путешествия - MLT.

По километражу путь от озера Маргузор до Артуча составил всего-то 126 км, но по времени это заняло полдня (Эх, дороги...) В настоящее время возрождаемый благодаря частным инициативам, ранее, в девяностых, почти полностью разграбленный, легендарный альплагерь Артуч овеял нас альпинистско-бардовской романтикой, однако селиться ни в заново отремонтированных коттеджах по 50 долларов за каждый, ни в многоместных номерах старого деревянного двухэтажного здания, пусть даже за символическую цену, мы не захотели и решили, наконец, разбить свой лагерь и переночевать в палатке.

За каменной межой, примыкающей к лагерю летовки пастухов, с их благосклонного позволения, на зеленой лужайке у холодной речки мы стали ставить свой вигвам, что превратилось в целую эпопею - одну из значительных глав "Орексиады Таджикистанской". Уже снимая (втроем) палатку с багажника машины, нам показалось, что она какая-то, ну так скажем, "тяжеловатая".

Достойно управившись с переносом ее из пункта "А" в пункт "В", мы стали сначала разбирать, а потом пытаться установить ейную, и что же?! Оказалась, что это огромная, с толстенными трехслойными стенами и вовсе без всякого дна американская военная палатка на 10 мест. Эх, не хватало тогда десяти американских здоровяков-солдатиков, которые бы взялись с восьми ее (палатки) углов и да как натянули бы ее, а двое бы изнутри подымали бы купол. Однако пришлось обходиться имеющимися у нас ресурсами и четверо мужиков, мы не без усилий, криво и косо, но все-таки ее, родимую, поставили и натянули.

Правда, по виду она у нас напоминала скорее покосившийся ветхий сарай, чем горделивый и воинственный шатер, но спать в ней можно было. Полное отсутствие дна (Вот бы хоть один из трех толстенных слоев самой палатки пустить бы на дно, - мечтали мы) было компенсировано за счет нескольких курпачей (тонких матрасов) и старых паласов, любезно предоставленных главой семьи пастухов (в которой, кажется, царил матриархат) - пожилой женщиной, которая нас и приютила на территории своего живописного и стоящего в отдалении, и от их летовки, и от альплагеря, участочка.

Хуршеда-апа приготовила плов - как всегда очень вкусный. На ужин мы пригласили Мухаммада-ако, теперешнего владельца лагеря Артуч. Оказалось, что он сам родом из близлежащего кишлака, однако давно уже живет в Душанбе и работает в Республиканской прокуратуре. Однако, как он признался нам у костра, душа его здесь, и сюда он приезжает при каждой возможности и обязательно в отпуск, в коем он и пребывал. Да, не мудрено, кивали в такт мы, оставить здесь душу, и тут вспомнились слова песни знаменитого советского барда Юрия Визбора, фрагмент которой мы видели часом раньше в просторной столовой альплагеря:

Я сердце оставил в Фанских горах,
Теперь бессердечный хожу по равнинам,
И в тихих беседах, и в шумных пирах,
Я молча мечтаю о синих вершинах.

Когда мы уедем, уйдем, улетим,
Когда оседлаем мы наши машины,
Какими здесь станут пустыми пути,
Как будут без нас одиноки вершины.

Лежит мое сердце на трудном пути,
Где гребень высок, где багряные скалы.
Лежит мое сердце, не хочет уйти,
По маленькой рации шлет мне сигналы.

Я делаю вид, что прекрасно живу,
Пытаюсь на шутки друзей улыбнуться,
Но к сердцу покинутому моему,
Мне в Фанские горы придется вернуться.

После всего я в палатку не пошел, а спал в спальном мешке под звездами, которые были необычной, просто огромной величины каждая. Засыпая, я глядел на эти восхитительные светила, думая о вечном, и… не заметил, как провалился в сон. Следующим кадром было пробуждение от ощущения того, что кто-то стоит рядом. Вмиг вспомнились в пробуждающемся сознании вчерашние рассказы у костра о волках и медведях, в изобилии проживающих в этих горах. Эти размышления заняли доли секунды.

Потом, несмотря на всяческое нежелание, было принято решение открыть глаза. Рядом действительно кто-то стоял. Не рядом, а прямо над моей головой и под огромными звездами нависла голова огромного пастушьего пса. Мы посмотрели друг на друга, после чего "ночной дозор" потерял ко мне всяческий интерес и чинно удалился. Я же получил от него еще порцию положительных эмоций и в этом состоянии продолжил спать, ожидая раннего подъема и предвкушая предстоящее наутро восхождение.